Анальная стадия развития Линии Сены или Вера в возможность делать деньги на испражнениях.

«Гавр, Руан и Париж - это один город, в котором Сена - петляющая дорога». Наполеон Бонапарт, 1802. Эту фразу, которую часто можно услышать, как от Президента Республики Николя Саркози, так и от «знатока всего и вся» Жака Аттали, можно считать основой проекта Метрополия Сены. В этом градостроительном проекте архитектор Антуан Грумбах (он, кстати, стал лауреатом международного конкурса «Большая Москва») разрабатывает развитие Метрополии по линии Гавр-Руан-Париж. Этот проект, ставший политическим и получивший аккуратное название «Линия Сены», выглядит воплощением наполеоновской мечты: расширить Париж до морского побережья и превратить столицу в порт, ведь «все главные мировые метрополии - это порты».* Его название несёт в себе иллюзию того, что проект будет обогащать некую гомогенную территорию, перемещение и различные активности на которой будут обеспечены благодаря Сене. Однако, проект «Линия Сены» (как и проект «Большая Москва») прибегает скорее к теме архипелага из специальных зон, по которым перемещаются как люди, так и товары. Самой известной на глобальном и международном уровне можно считать Особую экономическую зону. * Лорен Хуссен «Интервью. Антуан Грумбах: Сена - вектор идентичности мегаполии», Libération, 11 декабря 2014 г.

Главная улица, перекрытая Особой экономической зоной

На тринадцать лет позже России и на сорок лет позже Китая Франция тоже создает свою первую Особую экономическую зону (ОЭЗ) - на левом берегу Сены, между Руаном и Гавром. 22 февраля 2018 года административный регион Нормандия запускает проект ОЭЗ, расположенный в Порт-Жером-сюр-Сен. Однако это не вызывает сенсации. Вероятно, в коллективном сознании французов ОЭЗ встает в один ряд таких старомодных понятий как Зона благоустройства, промзона и зона первоочередной урбанизации. Короче говоря, это не более, чем ещё одна зона на периферии. Тем не менее, ОЭЗ в Порт-Жером-сюр-Сен знаменует собой начало глубоких политических изменений, заставляющих нас, вслед за другими странами, войти в период постдемократии. Особая экономическая зона - это территория, имеющая особый правовой статус, присвоенный государством, и обладающая экономическими преимуществами, необходимыми для привлечения иностранных инвесторов.

Инвесторы пользуются инфраструктурой, созданной за счет государственного бюджета и благодаря выгодным тарифам и налоговым преференциям. Особая экономическая зона Порт-Жером-сюр-Сен, задуманная как средство развития Линии Сены, красноречиво свидетельствует о нео-, и даже ультра-, либеральном характере проекта Мегалополиса и о трансформации территории в специальные зоны. В Москве, например, ОЭЗ выступает в роли чудесного инструмента, дающего возможность реализовать проект Силиконовой долины вместо самого большого жилого ГСК столицы (см. статью Московский Государственный Университет и его соседи). Кроме того, ОЭЗ помогает представить внедрение «политики метрополии» в качестве нового постдемократического режима, вписанного в мировую экономику. Это означает конец нас как граждан гомогенной территории с общими правами и обязанностями.

Понимание территории начинает происходить через, казалось бы, несколько забытый феномен зонирования. Зонирование, предлагаемое Ле Корбюзье и архитекторами Афинской хартии, принятой в 1933 году, предусматривало приведение в порядок городских территорий путем распределения землепользования по ключевым функциям: проживание, работа, отдых. В отличие от старого, новое зонирование определяется не специфическими свойствами самой зоны, но признанием её исключительности и периодически доходит до экстерриториальности. Короче говоря, эти новые зоны определяются не столько тем, что там делается, продается или производится, сколько специфическими и исключительными режимами, которые к ним применяются. И хотя ОЭЗ вызывает беспокойство и выглядит неоднозначно, это лишь один из видов новых зон, разделяющих территорию на отдельные части. Это происходит как во Франции и в России, так и в других странах. Мы присутствуем при полноценной смене отношения к индивиду и к территории. Мы видим переход от одинакового обращения с людьми, находящимися на гомогенной национальной территории, регулируемой законом, к особому обращению с людьми, находящимися под действием внутренних правил государственных или частных анклавов.

Долгая дорога Особой экономической зоны от постсоциализма к постдемократии

Сорок лет миграции неолиберального инструмента из Китая в Россию, в Центральную Европу и страны Дуная, а затем и в Западную Европу. Первая особая экономическая зона во Франции представлена ​​как эксперимент. Однако ОЭЗ - это принцип, система, давно опробованная в других странах, с неопределенными, а порой тревожными результатами. Чтобы покончить с нашим беспокойством, давайте припомним небольшую историю о том, как связано распространение этого феномена и изменение политической системы тех стран, где он появляется.

Похоже, что именно после поездки в Шанхай и посещения Особой экономической зоны Шэньчжэнь у главы региона Нормандия возникла идея провести подобный эксперимент на берегах Сены. Несмотря на то, что первая ОЭЗ возникла в конце 50-х в Ирландии, именно Китай (речь, главным образом, о Шанхае), стал той страной, где эти зоны расцвели в 1980-х, во время перехода Китая к рыночной экономике.

Некоторые экономисты рассматривают ОЭЗ как средство создания капитализма без капитала. Периодически ОЭЗ можно сравнить с продажей органов: порты и инфраструктура, которые содержатся за счет государства, предоставляются в пользование иностранным и внутренним инвесторам. Китайские ОЭЗ, похожие на капиталистические острова посреди коммунистического океана, процветают благодаря налоговым преимуществам, ограничивающим перераспределение богатства, а также проверенной и поддерживаемой инфраструктуре, а кроме того - дешевой рабочей силе, которая, тем не менее, оплачивается лучше, чем вне этих зон, в самой стране. Трудовой кодекс здесь гораздо более гибкий, а безопасность обеспечивается государственными силами правопорядка. И вот так рождается китайский капитализм. И довольно быстро эта модель появляется в постсоциалистских странах Центральной Европы, главным образом в Польше и Латвии. Другие страны (такие как Болгария, страны бывший Югославии, Эстония и Литва, Румыния и т.д.) предпочли использовать менее радикальную модель специальной экономической зоны - свободные центры и порты.

Эти зоны становятся площадкой изучения капитализма, зачастую существующего в варварской и невнятной форме. Коррупционные практики распространены здесь так же часто, как и нарушения прав рабочих. Периодически ОЭЗ - пространства неформальной (а то и вовсе нелегальной) экономики - подталкивают государства легализовать свои практики, а не контролировать их. На территории польских ОЭЗ, например, часто было замечено жестокое обращение с рабочими. Некоторые журналисты и экономисты считают, что основой экономического успеха Польши стала прежде всего грабительская политика, а не вложения в человеческие ресурсы. В статье Guardian от июля 2012 года, посвященной «бросовой работе» в Польше, Пегги Уотсон приводит в пример случай увольнения 25 сотрудников китайской компании Chung Hong (расположенной в ОЭЗ польского города Тарнобжег): это случилось после участия рабочих в законной забастовке. Налоговые льготы, предоставляемые компаниям в этих зонах, часто сопровождаются относительной снисходительностью по отношению к заимствованным методам управления, противоречащим действующему в стране законодательству. В статье журналистка отметила: «С учётом того, что происходящее перечеркивает свободу собраний и ассоциаций, право на забастовку и другие права работников, непонятно, какое историческое значение теперь приобретает 1989 год» (год падения коммунистического режима в Польше). Таким образом, ОЭЗ становится инструментом отмены свобод.

Подобных примеров довольно много. Условия работы и уровень зарплаты зачастую настолько «исключительны», что встает вопрос о необходимости европейской и государственной помощи этим зонам: о налоговых льготах и финансовой поддержке, размер которой сложно определить. Налоговые льготы, помощь - их размер которых сложно определить. Несмотря на то, что Европейский Союз оказывал давление на эти страны, требуя изменить их зоны в связи с будущим членством стран в ЕС, в конце концов, в процессе переговоров о периоде функционирования ОЭЗ, Европейский Союз отступил. Что уж тогда говорить о появлении подобных зон во Франции?

В Латвии, в Лиепае, на территории важнейшей советской военно-морской зоны, преобразованной в торговый порт, при серьезной государственной поддержке создается ОЭЗ. Везде и всюду влияние этих зон на снижение безработицы и на экономический рост выглядит более чем сомнительным. Российская Федерация начала использовать эту модель только в конце 2006 года. Здесь речь не идет о лаборатории или о пространстве изучения капитализма (как в Китае), поскольку другие зоны - неформальные, автономные или находящиеся на самоуправлении - уже выполняли эту роль: рынки, базары, торговые павильоны, жилые гаражи и так далее. В период распада СССР и крушения плановой экономики именно в этих местах большая часть населения России познавала рыночную экономику. Так, например, работники вещевых рынков Москвы заново проложили коммерческие маршруты в Турцию, чтобы там закупать западные товары. Люди, живущие и работающие на территории ГСК, заново изобретали рыночные отношения и методы ремесленного производства, что привело некоторых к успеху, ничем не уступающему успехам сегодняшних бизнес-инкубаторов.

В отличие от западных, российские ОЭЗ становятся пространством для высвобождения капитала, как иностранного, так и внутреннего. Кроме того, они похожи на способ перепрофилирования существующей, а иногда и устаревшей инфраструктуры. Довольно часто ОЭЗ размещались в закрытых ещё с советского периода городах, что позволяло им использовать преимущества этих административно-территориальных образований: например, оборудование предприятий энергетической промышленности. Так, в частности, вокруг сибирских ГЭС в данный момент растет российская цифровая индустрия.

Как в своей работе «Архипелаг ученых» (L'archipel des savants) подчеркивает исследователь Кевин Лимонье, можно проследить историческую преемственность между определенными зонами советского периода и местами размещения современных ОЭЗ.

Так, например, после смерти Сталина в СССР возникли города, процветавшие на руинах лагерей ГУЛАГа. Начиная с 1950-х годов эти научные города, зачастую закрытые для обычных людей, производили основу советского могущества: ракеты, ядерные реакторы, ускорители частиц, компьютеры. Эти города стали аналогом выморочного имущества, но сегодня государство инвестирует в эти территории, чтобы сохранить техническое и интеллектуальное наследие. Именно здесь можно увидеть расцвет ОЭЗ, сочетающих государственный контроль, стартапы, передовую инновационную промышленность.* Кевин Лимонье «Архипелаг ученых, история закрытых городов советского научного комплекса», издание B2, 2018, стр.4. ОЭЗ выступает системным продолжением тех мест, где расположена. И возникает ощущение, что здесь гораздо легче организовать какое-то производство, нежели на нерегулируемых площадках. Так, в 2020 году агентство ТАСС сообщило, что рабочие, отвечающие за производство медицинских масок в ОЭЗ Технополис в Москве, не покидают «чистую» зону, где для них организовали жилье и питание. И вновь особенность зоны заключается не только в налоговой сфере, но и в условиях труда и проживания работников.

В докладе о мировых инвестициях, посвященному особым экономическим зонам, Организация Объединенных Наций по торговле и развитию признает, что трудовые стандарты, соблюдаемые в этих областях, вызывают озабоченность, несмотря на то, что они, похоже, улучшаются в последнее время. Между тем, Индия рассматривает ОЭЗ как инструмент реформирования трудового законодательства, которое считается чересчур лояльным по отношению к наемным сотрудникам. Кроме того, только половина агентств по поощрению инвестиций считает, что ОЭЗ, созданные в их стране, значительно стимулировали прямые иностранные инвестиции. Тем не менее, Организация Объединенных Наций по торговле и развитию, кажется, по-прежнему рассматривает ОЭЗ как инструмент для достижения целей устойчивого развития, признавая при этом, что эти зоны выступают примером «гонки по нисходящей». Отчет заканчивается принятием желаемого за действительное: эти зоны «из привилегированных анклавов должны превратиться в источник масштабного положительного воздействия.»

Порт-Жером-Сюр-Сен: от комплекса Наполеона до особой зоны.

Порт Жером был задуман на берегу Сены в 1861 году по приказу Наполеона III. Он получил свое название в честь Жерома Бонапарта, младшего брата императора Наполеона I. Проект порта, гораздо менее доступного, чем порт в Гавре, и расположенного ближе к Руану и Парижу, в целом провалился. К нему вернутся лишь в 1929 году, когда французское правительство введет обязательную переработку сырой нефти на национальной территории. В 1932 году американская компания Esso (в настоящий момент - Exxon Mobil) открывает здесь свой нефтеперерабатывающий завод, и Порт-Жером становится зоной нефтяной промышленности, который мы знаем сегодня. Промышленная зона площадью 1900 га производит около 15 миллионов тонн нефти и продуктов нефтехимии. Если прежде Порт-Жером был всего лишь индустриальной зоной коммуны Нотр-Дам-де-Гравеншон, то впоследствии зона приобрела такой политический, символический и экономический вес, что в 2016 году её название было использовано для обозначения объединенных коммун Обервиль-ла-Кампань, Нотр-Дам-де-Гравеншон, Трикервиль и Туфревиль-ла-Кейбл. Именно здесь, на этой территории, расширенной к тому же за счет соседней коммуны Петивиль, ведутся эксперименты над особой экономической зоной.

Карта - это поэма. Мы пытаемся расшифровать фотокопию карты Порт-Жерома, прикрепленную к стене местного придорожного ресторана: «Ничего непонятно. Это где?» Хозяин смеется: «Неудивительно! Эта карта настолько плохо сделана! Но в любом случае, здесь никого нет. И даже GPS не работает. Я уж не говорю о несчастных иностранных водителях. Они приезжают сюда со своей дорожной картой, которая совершенно не соответствует местности. А затем, каждое утро, они ездят по разным дорогам. Одни дороги перекрываются, другие открываются...» «А где заканчивается Особая экономическая зона?» «Что такое Особая экономическая зона?»

Здесь территория неподвластна ничему. Ни пониманию, ни ориентации, ни даже картографии. Жить или работать здесь - значит быть окруженным изменчивой, если не сказать нестабильной, территорией. И кажется, что причина происходящего постоянно ускользает.

Проживание в зоне: тревожащая трансформация жилья рабочих

Изучение старинных, но до сих пор функционирующих монопромышленных городов дает возможность проанализировать на местности историю рабочего жилища и, следовательно, хронику управления рабочей силой с помощью жилья. В этом контексте пример Порт-Жером-сюр-Сен очень показателен - коммуна позволяет отследить 90 лет подобных трансформаций, начиная от прикрепления рабочей силы к определенной территории благодаря патерналистскому урбанизму до более-менее диких стоянок и лагерям рабочих.

Бюро из США? До 1930 года, когда здесь возвели американские нефтеперерабатывающие заводы, исходная сельская коммуна насчитывала не более 500 жителей. Однако уже в 1936 году население Порт-Жерома превысило 2000 жителей, а к 1975 году составило около 8000 человек. Чтобы разместить работников, нефтеперерабатывающие заводы построили два жилых квартала: квартал Standard для рабочих французского филиала нефтяной компании Standard (которая станет позже ESSO) и квартал Vacuum для работников Socony Vacuum (которая позже превратится в Mobil). Эти жилые массивы появились на свет не столько благодаря филантропии промышленников, сколько их желанию прикрепить рабочих к определенному месту и контролировать их. Кварталы функционировали в закрытом, даже автархическом стиле. Вся инфраструктура - школы, залы для праздников, культовые сооружения, спортивные площадки - располагались на территории кварталов, а продовольственный кооператив служил продуктовым магазином. План квартала Standard, выстроенного вдоль оси, соединяющей площадь с домом директора завода, воспроизводит иерархическую схему предприятия: дома руководящих сотрудников расположены вокруг дома директора на более просторных участках, нежели тесные участки рабочих. Продвижение по корпоративной лестнице проявляется в получении нового жилища в этом изолированном пространстве. Наличие клуба и общежития для одиночек завершают это градостроительное устройство, перечеркнувшее существование первоначального поселка. Некоторые исследователи истории архитектуры и урбанизма видят в данном проекте рабочего жилища четкие отсылки к городу-саду, а также к рабочему поселку. Между тем, с точки зрения постколониализма здесь, без сомнения, прослеживается внедрение схемы, характерной для районов проживания новых поселенцев или экспатриантов. Американские компании привезли сюда не только промышленные инструменты, но и модель общества.

Иностранные рабочие: избыточное размещение После войны расширение территории нефтеперерабатывающих заводов продолжалось, пока не достигло границы города. После отказа от воспроизведения модели «жилье от предприятия», встал вопрос о размещении иностранной рабочей силы, что привело к строительству общежития HENRI DUNANT, расположившегося на окраине города. Это общежитие находится под управлением общественной организации Coalia. Сегодня, как множество других общежитий для молодых работников, оно переориентировано на прием людей, находящихся в затруднительном положении. Чуть дальше, на этой же улице, расположится зона регистрации людей, ведущий кочевой образ жизни - прямо напротив резервуаров очистных сооружений. Эта зона отныне служит пристанищем для множества семей, закрепляя их официальный перевод на оседлый образ жизни.

Заставить рабочую силу «раствориться» Развитие рынка труда командированных работников (наемные работники, которых работодатель отправляет в другую страну Евросоюза для оказания там услуг на временной основе) знаменует собой важные изменения в истории жилищного строительства для рабочих. Больше того, вот уже около 10 лет, как мы наблюдаем за полностью оборудованными трейлерами польских рабочих, выполняющих временную работу. И в этом случае работодатель уже не несет ответственность за проживание работников. Речь идет отныне не столько о том, чтобы прикрепить рабочую силу к определенному месту, сколько о том, чтобы её «растворить». Иерархическое управление, часто делегируемое компании-субподрядчику, характеризуется относительной небезопасностью работы и жилья. Рабочая сила должна иметь возможность исчезнуть с территории после завершения своих задач. Но мобильные наемные работники продолжают присутствовать на местности, которая адаптируется к ним, проявляя различный уровень открытости. Так, например, на берегу реки, напротив Порт-Жерома, в кругу пенсионеров, живущих в трейлерах, в зоне, предназначенной для водителей автофургонов, можно встретить несколько мобильных работников. Кроме того, детали объявлений от агентств недвижимости и собственников жилья, сдающих его в аренду, не оставляют никаких сомнений в статусе своих клиентов. Помимо доступа к сети Wi-Fi, там часто указывается большое количество одноместных комнат (что позволяет разместить рабочие бригады) и оговаривается близость нефтеперерабатывающего завода, что редко рассматривается, как место притяжения туристов.

На этом фоне в 2018 году здесь открывают особую экономическую зону, которая, кажется, возвращает нас к патернализму 30-х годов. На этот раз органы государственной власти - регион Нормандия, агентство развития Нормандии, коммуна Ко Сена Аггло, Caux Seine Développement (агентство экономического развития, занимающееся трудоустройством в Ко Сена Аггло) и Порт-Жером-сюр-Сен - предлагают «приветственный пакет». Он заключается в поддержке семей иностранных сотрудников (поиск жилья, изучение французского языка, школы для детей, помощь в административных процедурах и так далее).

Коммуна Порт-Жером размышляет о своем будущем: авторы проектов-победителей архитектурного конкурса Europan не забывают о переменах в работе разъездного характера и часто разрабатывают различные гостиницы для работников с краткосрочными задачами. В этих проектах, увековечивающих принципы чрезмерного контроля над человеческой природой, отсутствия стабильности и привлечения иностранной рабочей силы, можно заметить преемственную связь современного жилища для молодых работников с общежитиями для одиночек 30-х годов. Однако, совсем не факт, что покупательская способность или размер командировочных современных работников позволят им воспользоваться подобной инфраструктурой.

Сегодня трудно сказать, где разместят рабочих, которые будут строить новые промышленные объекты, запланированные для этой ОЭЗ, и не приведет ли это к непостоянной занятости и ухудшению жилищных условий рабочей силы, как происходит в других ОЭЗ.

Московский государственный университет и его окружение.

Путь от зоны ГУЛАГа к особой экономической зоне.
В начале 2000-х в московском метро появились плакаты с надписью: «Город - единство непохожих.» Речь шла о жителях и гостях столицы, но эта фраза также прекрасно описывает и сам город, этот живой и развивающийся организм, где различные слои - исторические, культурные, очевидные и игнорируемые - наслаиваются друг на друга, доказывая витальность города. И чем больше присутствует слоев, тем меньше риска опустынивания территории. Пространства с разнообразными функциями переплетаются и влияют друг на друга. Главное здание МГУ и соседствующая с ним территория - прекрасный тому пример, демонстрирующий по-настоящему фантастический контраст. Московский государственный университет был основан в 1755 году и расположился рядом с Кремлем, но в конце 18 века он становится слишком мал для того, чтобы вместить всех студентов. Изначально планируется, что университет перенесут на Воробьевы горы (где он в конце концов и оказался). Две основные причины для выбора именно этого места заключаются в том, что, во-первых, стоимость земли здесь гораздо ниже, чем в центре города, а во-вторых, поскольку именно здесь в середине 17 века была основана первое образовательное учреждение в России, где обучались грамматике, славянским и греческому языкам, латыни, риторике и философии. Однако от идеи перенести сюда университет было решено отказаться - вместо этого построено новое здание рядом с уже существующим университетским ансамблем.

Вся история здания университета на Воробьевых горах, начиная с 17 века и до наших дней - это бесконечная череда прошений, поданных на государево имя: от челобитных Екатерине II до ходатайств Владимиру Путину. После бомбардировок, которым подверглась Москва за Вторую мировую войну, Московский государственный университет, насчитывающий уже 22 здания, начинает буквально разваливаться на глазах. Потолок аудиторий порой обрушивается прямо во время лекций. Вновь встает вопрос о новом здании для университета. В 1947 году принимается решение о строительстве восьми высоток в Москве. Одну из них как раз собираются построить на Воробьевых горах (с 1935 по 1999 год переименованы в Ленинские горы). Это должна была быть жилая высотка с гостиницей.

В 1948 году ректор Московского государственного университета обращается к Сталину с просьбой отдать одну из высоток под нужды МГУ. Несмотря на возражения Московского городского комитета и Моссовета, полагающих, что новый комплекс МГУ должен иметь горизонтальную структуру и развиваться как университетский городок, Сталин принимает решение, что новое здание МГУ будет построено как высотка. Постепенно проект на Ленинских горах превращается в проект нового комплекса университета. Нужно отметить, что в середине 20 века Ленинские горы были окраиной города. Здесь все еще располагались такие деревни, как Раменки, Давыдково, Никольское, Тропарево и так далее. И небоскреб МГУ высотой 240 метров, символ успехов СССР в механизации и индустриализации, возвышается в непосредственной близости от маленьких деревянных домиков, создавая тем самым очаровательный

контраст. • Схождение миров. • В Советском Союзе с важными для страны стройками были связаны две распространенные практики. Использование студенческой рабочей силы было широко применяемым явлением. Студенты, например, активно привлекались к строительству Московского метрополитена, а также в процессе возведения Днепрогэс. Важные для страны стройки, получающие в прессе название «строек века», неизменно привлекают тысячи студентов-добровольцев.

Другой более чем обычной практикой было использование принудительного труда. В условиях дефицита рабочей силы в 1920-1930-х годах, а также в свете форсированного наращивания промышленного потенциала страны правительство СССР находит одно из решений и использует лагеря для заключенных не только для того, чтобы уничтожить «классово-чуждые элементы», но также для того, чтобы получить бесплатную рабочую силу, которую можно эксплуатировать без оглядки на её здоровье, вплоть до её смерти. В декабре 1947 года рядом со строительной площадкой будущего университета организован исправительно-трудовой лагерь, который просуществует до ноября 1952 года. Лагерь состоит из нескольких отделений, расположенный на расстоянии от 1 до 3 километров от стройплощадки, так что жители окрестных деревень получают возможность каждый день смотреть на колонны заключенных, которых сопровождают на стройку. На плане Москвы 1950-1952 года рядом со зданием университета можно заметить огороженные участки, на которых расположены некие строения (судя по форме - бараки). Примечательно, что одно из отделений этого лагеря располагалось непосредственно в главном здании МГУ. Лагпункт «Высотный» был создан в октябре 1951 года и находился на 23 этаже. Он насчитывал 368 заключенных (208 из которых были женщинами), которые занимались строительством и отделкой 24–30 этажей.

На планах Москвы от 1957 и 1959 годов можно увидеть проект развитиия прилегающих к МГУ территорий. Напротив университетского комплекса расположился огромный парк в 250 гектар. Но уже на плане 1961 года парка больше нет. Можно предположить, что его исчезновение связано с железнодорожными путями, проложенными для подачи материалов на стройплощадку университета. После окончания строительства железнодорожные пути не демонтируют - они продолжают обеспечивать материалами возникшую здесь промышленную зону и функционируют до начала 1990-х. На планах 1960-1980-х годов прямо напротив главного университета страны можно увидеть индустриальную зону. Очевидно, что она спровоцировала опустынивание прилегающей территории: вокруг павильона станции метро Университет возник пустырь, вокруг самих железнодорожных путей - пустошь, а вдоль дороги, ведущей к университету, тянулся серый забор. Однако, природа не терпит пустоты. Этот принцип касается не только биологической природы, но и природы города. И если власти города не хотят заняться заброшенными территориями, то горожане сами начинают осваивать эти участки. В конце 1960-х годов жители района решают очистить кусок территории, чтобы устроить там стоянку для своих автомобилей. Так на свет появляется ГСК, который со временем становится самым большим в Москве, как если бы он старался соответствовать своему академическому соседу. На плане Москвы 1964 года можно увидеть участок индустриальной зоны, где впоследствии будет процветать ГСК, Которому жители района дадут говорящее имя «Шанхай».

По снимкам со спутников мы можем проследить развитие этого городского образования. Так, благодаря снимку становится ясно, что его структура сформировалась уже к 1984 году. Но придется дождаться 1987 года, чтобы увидеть его на официальных картах Москвы.

Этот ГСК - самовольно построенное городское образование. Но 20 марта 1991 года (за 9 месяцев до распада СССР) Исполком Гагаринского районного совета народных депутатов принимает решение наложить штраф на владельцев гаражей (поскольку они использовали участок без официального разрешения), но при этом разрешить им и дальше пользоваться этой землей. Собственники гаражей получают официальное разрешение на пребывание на этом участке земли - документ, используя который они попытаются бороться со сносами в 2015 и 2019 годах. Однако, официальный документ содержит также решение о том, что при застройке данной территории снос гаражей должен производиться за счет гаражников.

После распада СССР и вплоть до 2015 года власти Москвы и Московский государственный университет (как, впрочем, и московские власти) не обращает особого внимания на это диковинное соседство. ГСК Шанхай растет и развивается, превращаясь в пространство мифов и слухов. Некоторые москвичи описывают его как самый опасный район города. О нем ходит множество легенд. Говорят, что здесь можно найти любую украденную в городе машину. Что под Шанхаем есть подземный город и секретное Метро-2. Этот город в городе, со всеми его кафе, банями, услугами по ремонту машин, ремесленными мастерскими, общежитиями - в гаражах можно встретить любой вид деятельности - продолжает существовать и разрастаться до момента, когда университет, в свою очередь, не доходит в своем расширении до сноса Шанхая.

В 1993 году правительство Москвы передает университету участок в 135 гектар для строительства новых корпусов: библиотеки, новой спортивной зоны, научных корпусов, а также «научные бизнес-парки» с научно-производственными объектами. Однако, государственный университет должен сам найти финансирование. Руководство принимает решение воспользоваться предоставленным участком земли и подписывает инвестиционные контракты, предоставляя инвесторам право застройки части участка жилыми комплексами. Часть квартир, согласно договору, отдается в собственность университета. В дальнейшем МГУ сможет либо поселить там своих преподавателей или продать эту долю жилого фонда, передать деньги инвестору, чтобы тот построил необходимые для дальнейшего развития университета корпуса (например, студенческое общежитие). Таким образом, МГУ теряет часть участка площадью 33,4 гектара и получает взамен некоторое количество квартир (руководство университета не предоставляет никакой информации ни о количестве квартир, находящихся в собственности МГУ, ни об их использовании), библиотеку (введена в эксплуатацию в 2004 году), два учебных корпуса (открыты в 2007 и 2012 годах), здание школы-интерната и студенческое общежитие (введены в эксплуатацию в 2012 году), а также Медицинский центр МГУ (открыт для студентов в 2008 году, для пациентов - в 2013 году). Железнодорожные пути и промышленная зона полностью исчезают в 2007 году, освободив место для жилых комплексов и университетских корпусов. В 2013 году ректор МГУ направляет на имя Владимира Путина письмо с просьбой поддержать амбициозный проект строительства научно-технологический кластер под названием «Университетская долина на Воробьевых горах».

В 2015 году в Шанхай пришли экскаваторы и снесли часть гаражей. Мэрия обещает собственникам компенсацию, но очень немногие получают всю обещанную сумму. Люди также жалуются, что у них не было возможности забрать из гаражей свои вещи. К марту 2016 года снесено около тысячи гаражей... Но вслед за этим ничего не происходит. Это, без сомнения, объясняется отсутствием проработанного проекта - в 2016 году даже не определены границы участка проекта. Одно из проектных предложений генерального плана практически не затрагивает участок ГСК. В 2017 году принят закон об инновационных научно-технологических центрах. Первая версия закона вызывает конфликт между университетом и правительством, поскольку предусматривает, что развитием и управлением научно-технологическим кластером будет заниматься не университет, а управляющая компания. После общественной дискуссии закон переписывается. Вторая версия предусматривает, что правительство и университет совместно учредят управляющую компанию, которая будет управлять территорией, имуществом, инфраструктурой, привлекать финансирование и определять функционирование долины. Кроме того, закон предусматривает создание особого юридического режима: правительство Москвы не сможет вмешиваться в функционирование долины, а компании, которые будут работать в этой зоне, получат освобождение от налогов на прибыль и НДС в течение первых 10 лет деятельности. Кроме того, они смогут воспользоваться возмещением затрат на уплату таможенных платежей и привлекать иностранных специалистов по упрощенной процедуре. И вот так, на территории самого большого ГСК Москвы должна возникнуть особая экономическая зона. В 2018 году снос Шанхая возобновляется. Собственники гаражей утверждают, что им не выплачивают компенсаций, а рабочие не предоставляют официальные бумаги о сносе. Территория оцеплена ОМОНом, гаражники вынуждены прорывать оцепление, чтобы забрать свои вещи. Владельцы гаражей, среди которых есть сотрудники Федеральной службы безопасности, Главного разведывательного управления, пограничной полиции, оказываются беспомощны. Некоторые гаражники, в отместку, поджигают свои гаражи.

Официально строительство долины МГУ начинается 19 ноября 2019 года (больше чем через год после сноса Шанхая) с возведения памятной стелы. Но вплоть до декабря 2020 года стройка фактически не начинается. Московский государственный университет по сути создает новое пространство - огромную свалку строительных отходов. В октябре 2020 года (спустя год после объявления о начале строительства долины) институт Генерального плана города Москвы объявляет тендер на проект учебных корпусов долины. Речь идет об участке в 17,57 гектар. В декабре начинается расчистка участка. В конце января 2021 года мэр Москвы Сергей Собянин закладывает первый камень будущего корпуса «Ломоносов». По распоряжению Владимира Путина научно-технологический комплекс «Долина МГУ» должен был введен в эксплуатацию в 2025 году. Что звучит трудно выполнимо в связи с полным отсутствием четкого и комплексного видения развития территории.

Начиная с 1949 года Московский государственный университет влияет на пространство вокруг, трансформирует его. Благодаря деятельности (а иногда и невмешательству) МГУ рядом с ним последовательно возникают зоны особых режимов (зона ГУЛАГа, зона ГСК, особая экономическая зона). Можно лишь строить догадки, что произойдет с этим пространством, когда огромный комплекс технологической долины будет достроен, а статус особой экономической зоны начнет действовать в полную силу.

КОНТЕЙНЕРЫ ДЛЯ ЗОНЫ

Российская лаборатория по размещению рабочей силы из Центральной Азии.

Начиная с 2014 года группа Неизвестный Масштаб исследует, снимает и ведет записи о параллельном городе. Москву, состоящую из торговых павильонов, в какой-то мере нелегальных рынков, ГСК и жилых контейнеров. Параллельный город, в котором всё ещё живут вместе выходцы из постсоветских республик (жители кавказских республик, русские, татары, жители Центральной Азии). 2018. Главное событие года - Россия стала страной-хозяйкой чемпионата мира по футболу. Москва готовится. Украшает себя. Новые тротуары, украшения, строительство новых и реконструкция старых стадионов. Среди них - стадион Лужники, где состоится финал.

В 90-е здесь играли в футбол иначе: между грузовиками и контейнерами, с мячом из газет, смятых руками начинающих коммерсантов - в то время на этом месте был один из главных неформальных рынков постсоветской эпохи. Но вот уже несколько лет, как другие контейнеры расположились на этой площадке. «Вагончики» дают пристанище рабочим из Средней Азии, занимающимся реконструкцией стадиона.

Снимать здесь нельзя. Охранники преграждают нам путь за кулисы предстоящего большого футбольного праздника. По словам Бахрома Хамроева, правозащитника общества Мемориал, «мигрант - это футбольный мяч.»

Город, подчиненный плану и нормам, повсюду выстраивает стены и заборы, отгораживаясь от рабочих. Так создается противоположность охраняемым жилым комплексам, на строительстве которых были заняты некоторые из этих рабочих. Этих строителей можно встретить на особо охраняемых аллеях - одетые в шорты и сандалии, они несут в пластиковых пакетах свои продукты. Они возвращаются в свои жилища: контейнеры, к которым приставлены биохимические туалеты, стоящие вплотную к строительным площадкам. Их уже ждет костер и шашлыки.

Частные стройки, общественные работы - везде требуется рабочая сила, которой можно платить меньше, чем гражданам России. Она необходима для строительства Новой Москвы и Новой России, проходящего под неусыпным надзором охранников. А введение временного характера работы дает гарантию того, что час рабочего обходится дешевле, чем час инженера.

ВЫДЕРЖКИ ИЗ ПОДГОТОВИТЕЛЬГОГО ИНТЕРВЬЮ

Сергей, владелец предприятия, производящего жилые контейнеры:
- «Блок-контейнеры», «вагончики», «строительные бытовки». На севере их называют балки. Когда строится многоэтажный дом, на строительной площадке должны присутствовать порядка 600 человек. Если они будут жить на объекте, это будет гораздо эффективнее в работе, потому что никто никуда не теряется. Они работают быстро, без отрыва. Обед, сон - всё находится в одном месте.

Бахром Хамроев, правозащитник общества Мемориал: - На стройках работают в основном узбеки. Бесправные, малооплачиваемые. Россия отлично умеет делать людей бесправными. Комфорт напрямую связан с правами. Так, если есть комфорт, мигрант почувствует, что у него тоже есть права...
Сергей, владелец предприятия, производящего жилые контейнеры: - В советское время изготавливали в основном узкоспециализированные «вагончики». Первая мобильность достигалась благодаря шасси с колесами. А 12-15 лет назад появились контейнеры, которые мы знаем сегодня. Их начали производить в Новгородской области, в селе Пестово.

Для строителей нет разницы, как это будет выглядеть, но у частных лиц другие приоритеты. На сегодняшний момент нет сотрудничества с современными дизайнерами или архитекторами. Я планирую их подключить и совместно разработать несколько проектов, которые удовлетворяли бы спрос. Может быть, имеет смысл строить студенческие городки. Или кварталы низкобюджетного жилья. Для специальной экономической зоны со льготным налогообложением. Если вы покупаете два гектара земли в Ярославской области, вы получаете это жилище как вид господдержки или частичного финансирования. Русскому человеку это нужно. Он купит, даже если ему не нравится. Земля в Москве очень дорогая. Так что можно арендовать участок земли на определенный период, построить там подобный объект, потом его демонтировать, чтобы затем продать на металлолом.

Бахром Хамроев, правозащитник общества Мемориал:
- Рабочие спят на стройке. Общая атмосфера дает им понять: тех, кто выйдет за периметр, заберет полиция. Некоторые люди должны были быть депортированы, но на родину их не отправили. Они строили депортационные центры. Для себя, для узбеков, таджиков. Они строили фактически бесплатно. Такой рабовладельческий подход - его же нигде больше нет. Даже в Афганистане. Огромные СИЗО - для кого они построены? Я уверен, не все для узбеков. Но и для россиян.

Sommaire du numéro 10
--------------------